11 Ноября, Понедельник

Подписывайтесь на канал Stihi.lv на YouTube!

Сева ГУРЕВИЧ. ТОП-10 "Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016"

  • PDF

GurevichСтихотворения, предложенные в ТОП-10 "5-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016" членом Жюри конкурса.  Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2016 года.



1 место

Светлана Пешкова, Липецк (Россия)

Берега обетованные

Я встречу май в приморском городке,
где пёстрый день слоняется по пирсу.
Там жизнь бежит беспечно, налегке,
пекут лаваш – чуть толще, чем папирус,
а кофе, обжигая горько рот,
дурманит смесью перца и корицы.
Там рыжий пёс у рыночных ворот
кого-то ждёт, заглядывая в лица
таких же отдыхающих, как я, -
беспечных, бледноликих и нездешних...
Сидеть в кафе, любуясь на маяк,
душистый чай закусывать черешней,
и, от безделья мучаясь, искать
героев ненаписанных романов,
прислушиваясь к шёпоту песка
заветных берегов обетованных.
Я здесь жила. И сотни лет назад
лаваш пекла, рвала черешню в мае.
Мне рыжий пёс заглядывал в глаза,
он был моим, я точно это знаю.
...Седой хамсин окутывал залив -
мне этот день веками будет сниться -
я помню кровь в оранжевой пыли
и тряску в незнакомой колеснице,
горячий липкий взгляд, холодный зной,
желанье умереть и ужас выжить.
И мчалось солнце по небу за мной
отважным псом - взлохмаченным и рыжим.


2 место

Вероника Батхан, Феодосия (Крым)

Ещё одна песня для короля ящериц

Слышишь?
Лучше молчать о важном.
Притворяться доблестным и отважным.
Танцевать в прибое, трясти кудрями,
Отмывая память от всякой дряни,
Засыпать снежками твою лачугу
- Просыпайся, время случиться чуду!
День бродить по лесу оленьей тропкой,
Пить чаек, укрываться одной ветровкой,
Толковать следы, тосковать – рябина
Не растет в предгорьях, а было б мило.
У печи ютиться, сдвигая плечи,
И молчать. Ни слова чтоб стало легче.
Только шрам от пальца ползет к запястью
И сова над крышей кричит – к несчастью
Или к счастью.
Хочешь, спрошу у птицы,
Как простить за то, что не смог проститься,
И пришел к тебе как пустой орешек?
Слышишь, сердце бьется слабей и реже?
Ты смеешься. Лепишь кулон из глины.
Чистишь запотелые мандарины,
Стелешь шали, дремлешь на них небрежно,
Говоришь, что небо для нас – безбрежно.
Глянь - сверкает! Синее! Настоящее!
...И душа отрастает, как хвост у ящерицы.


3 место

Анонимная подборка 216

О звёздах


                    «Ведь, если звезды зажигают -
                    значит - это кому-нибудь нужно?
                    Значит - кто-то хочет, чтобы они были»

I
Каждый закат угольком шипящим падает в море.
Сам - курит трубку, и смотрит в камин, или в телек.
Знаешь, если тебя в этой жизни хоть кто-то помнит,
значит – ты есть, и быть может, жив.
На самом деле: смысл всего –
лишь связка ключей от забытых комнат,
слава - что скарабей, попавший в морской ладан.
Знаешь, если тебя в этой жизни кто-нибудь помнит,
значит - просыпайся каждое утро.
Так надо.

II
Плакался фонарь иве, -
ярче, мол, луны светит,
всё равно о ней, глупой,
разные поют песни;
а ему, ну хоть тресни,
изведись стеклом - лупой,
люди – дураки эти,
не поют стихов, ибо
меркнет красота света
под плафоновым донцем.
Вслед прохожим всем поздним
голосил фонарь-плакса:
«Что там той Луны?! Клякса!
Толку от неё – слёзы...»

Самым ярким был солнцем
мотылькам фонарь этот...

III
Помнишь, когда-то верилось и казалось, -
ночью всё мошки – птицы, и мир огромен?
На парапете крыши, еще не поздний
мается талый вечер: «Мне скучно, Фауст!»
Выжившим чудакам зажигают звёзды, те, что ушли когда-то.
Смотри и помни.


4 место

Дмитрий Артис, Москва (Россия)

Берёг себя, любил себя, жалел.
Хотел бы жить, да не желал вертеться,
вытравливать фруктовое желе
из головы, из памяти, из детства.

При пионерском галстуке, потом
при галстуке в полосочку — запчастью
существовал, прикрученный винтом
к простому обывательскому счастью.

И в этом было то, что будет впредь...
Проносится, как шторм десятибальный,
моя нагая женщина по спальной

и заставляет божеская плеть
беречь себя, любить себя, жалеть
и радоваться премии
квартальной.


5 место

Вадим Заварухин, Челябинск (Россия)

* * *

Ключ в замок, по часовой
два и два полоборота:
дом-работа, дом-работа,
сам - и узник и конвой.

Шаткий стол, неяркий свет
посреди жилого склепа.
На столе бутылка хлеба
и полчашки сигарет.

За окном туман и мгла,
за туманом город окон.
Точно так же одинок он
на поверхности стола.

Он из темени вихром
на шершавой середине,
и торчат его святыни,
освещенные добром.

Город жаден и живуч,
только вечером с приветом
снисходительным планетам
он протягивает луч.

Тем, чьи жизни удались,
с маяка многоэтажки
шлёт привет, глотнув из фляжки,
шестикрылый фаталист.


6 - 10 места

Ирина Ремизова, Кишинёв (Молдова)

Про подойник

чертыхаясь, бранясь и гикая:
«за щипец хватай, остолопина!» -
мужики животину дикую,
волокли — волчка - по сугробинам.
дотащили почти до проруби -
исхитрился утечь, удавленник...
затаился в плетёном коробе
у избы с голубыми ставнями.

на ночлег уйдя с благочинными
пожилыми рябыми клушами,
задремал волчок под овчинами,
да одним ушком зиму слушает:

сытный пар стоит над харчевнями,
злые псы ворчат за заборами,
а душа моя — баба древняя,
космы белые, ноги хворые.
сирин ей поёт многолетие:
подбоченится — скособочится.
и чем дольше живётся в свете ей,
тем сильнее жить дальше хочется.

звон подойника — тихий колокол,
в черноте ночной - звёзды кочнями.
"волокли волчка, дурни, волоком,
а душичка-то, знать, молочная.
поживи, волчок, во моём дому,
во моём дому - белом терему,
а когда придет время в лес уйти,
млечной кипенью затворю пути"

Геннадий Акимов, Курск (Россия)

Неприкаянный


Сын побед или бедствия признак -
со двора, о полночной поре,
в дом входил неприкаянный призрак,
выжигая следы на ковре.

Погружался из мертвенной стужи
в запах свежести, вдовий уют.
Вся война оставалась снаружи,
где часы похоронные бьют.

На диван заклубившись бессильно,
будто тающий дым сигарет,
он смотрел черно-белые фильмы
или слушал эстрадный квартет,

был опять как бы вместе со всеми,
а не льдинкой в чужих небесах.
Растворяло прошедшее время
пелену на прозрачных глазах.

И дрожал огонёк непокорно,
в толще мглы выгрызая пробой, -
бестелесный расплывчатый контур
вновь пытался наполнить собой...



Анонимная подборка 264

По земле...


Над рекой, что течёт по вчерашней золе,
колокольные звоны сливаются в гул.
И нельзя – по воде! И бредёшь по земле.
Мнёшь траву, оставляешь следы на снегу.

На разбитый просёлок ложится верста,
и почти невозможно не сбиться с пути.
Ты другому – никто, и себе – не чета,
хоть к чему прикипи, хоть к кому прирасти.

– Ты опять: «Чья вина?». –
Да ведь столько вины!
(И вино на губах – тоже чья-то вина?)
Вот, допустим, не ты убежал из страны,
но зато от тебя убежала страна...
или взялся за гуж, но не тянешь ярмо,
или словом играешь, а сам – не поэт...
Даже, если душой налетел на клеймо,
всё равно не отмечен, а только задет.

И себя, как ребёнка упавшего, жаль? –
Да плевать, чья вина, чьё вино на столе!
В небе – искры...
Бикфордовы струны дрожат...

И идёшь по воде.
И нельзя – по земле.





Людмила Калягина, Москва (Россия)

Водовозное

Счастье просто и беспородно, если выберет – то само.

На обиженных возят воду, на волшебниках – эскимо.
Водовозы усталым шагом измеряют пути в длину:
Каждый тащит свою баклагу, даже, может быть, не одну.

Ничего никогда не поздно, если выберут – то тебя.
Кто-то щедро насыплет проса зимним встрёпанным голубям.
Это каждому, это даром. Не пугайся, не потеряй...
Серебром отливает старым под ногами прибойный край.
Безотчётной тревогой мечен, безотчётным восторгом пьян,
Отцветает багряный вечер, зачерняется по краям.
Тени резче, острей инстинкты. Тянет сыростью из лощин.
Солнце валится в паутинку, паутинка слегка трещит.
Солнце грузом чужого смысла оседает в густой пыли...

Дай-ка вёдра и коромысло: воду нынче не привезли.




Юрий Октябрёв, Курск (Россия)

Смоляная правда

А сколько правды в капельке смолы,
которая под зубьями пилы
теряет цвет, мутнеет и крошится?
Ей этой правдой мир не заслонить,
не свить металлом порванную нить
и не сверкнуть слезинкой на ресницах.

Она права, живая на живом,
пока течёт, рождённая стволом,
врачуя на шершавой коже раны,
хоть путь её по трещинке коры
нетороплив и светел до поры,
когда застынет корочкой багряной.

И эта правда шире всех границ,
прозрачней хрусталя и звонче птиц,
прочней и крепче стали и бетона.
Она сама – и тлен, и благодать,
её нельзя ни спрятать, ни продать,
поскольку не придумано закона,

которым можно взять и запретить
смоле увечья каплями лечить
и умирать на вылеченном теле,
чтоб эти капли не пропали зря
и тёплыми слезами янтаря
в пустых глазницах времени желтели.


10_TOP_Gurevichh1
10_TOP_Gurevichh2



logo100gif



















.