* * *

А луна беспокойно круглая
(...не оставь меня – воскреси!)
У Игнасио кожа смуглая,
он везёт меня на такси.

Всё спокойней и бережливее
нас в себе растворяет ночь.
У Игнасио сын в Боливии,
а в Валенсии дочь.

Это грустно, но жизнь расколота –
как стена, посреди черта.
У Игнасио тёща – золото.
И вторая – мечта.

Сквозь туман проступают здания,
время движется к сентябрю.
«Это лучший город Испании –
посмотри же!..»

Смотрю, смотрю!

* * *

Донья Пилар, бесхвостая кошка цыган Мальваросы,
знает ответ на любые вопросы –
это её девятая жизнь.
Я пристаю к ней с рыбой: скажи, скажи,
есть ли пределы горю?
Что будет со мной, донья Пилар?
Она выгибает спину: «Ар-р-р-р! Ар-р-р-р!
Иди-ка ты лучше... к морю!»

А море на семь восьмых состоит из ветра.
Здесь как ни кричи – всё уносится безответно.
А что остаётся? То, что имеет плоть.
Что даже судьбе не под силу перемолоть.
Гремят жернова – Море. Морена. Мор.
Остывает песок под тяжёлые вздохи: «Ор-р-р-р! Ор-р-р-р!»
Волны пляшут, и все мы – свидетели этих танцев.
Догорают закаты кострами доминиканцев.

* * *

           Если умру я –
           не закрывайте балкона.
                            Федерико Гарсия Лорка

Дети едят апельсины.
«Хайме, дурак, он несвежий!»
«Мама, а Бьянка дерётся!»
«Тихо, получите оба!»
Лишь ледяная орчата.
Лишь раскалённый кастильский.
Неунывающий ветер.
Неизмеримое море.
Мы не умрём. Не сегодня.
Я это вижу с балкона.